Четверг, 28.03.2024, 15:18
| RSS
Главная | Дверь в стене3
Меню сайта
Новости
[19.01.2018]
Актуальная информация про "Сад" здесь.
[19.10.2017]
Книга Жизни
[31.08.2017]
Лето Сада
[03.03.2017]
Сочинения Игоря Киршина – здесь
Архив новостей
Поиск
Друзья сайта
Солнечный Сад
Я просто оторопел. Так, значит, этот  сад,  этот  чудесный
сад был не только сном?
     Он замолчал.
     - Мне думается, что мое вторичное переживание, связанное с
зеленой  дверью,  ясно показывает, какая огромная разница между
деятельной жизнью школьника и безграничным досугом ребенка.  Во
всяком  случае,  на  этот раз у меня и в помыслах не было сразу
туда войти. Видишь ли... в голове вертелась  лишь  одна  мысль:
попасть  вовремя  в  школу, -  ведь  я  оберегал  свою репутацию
примерного ученика. У меня,  вероятно,  тогда  явилось  желание
хотя бы приоткрыть эту дверь. Иначе и не могло быть... Но я так
боялся  опоздать  в  школу,  что  быстро  одолел это искушение.
Разумеется,  я  был  ужасно  заинтересован   этим   неожиданным
открытием и продолжал свой путь, все время думая о нем. Но меня
это не остановило. Я шел своей дорогой. Вынув из кармана часы и
обнаружив,   что  в  моем  распоряжении  еще  десять  минут,  я
прошмыгнул мимо стены и, спустившись быстро с холма, очутился в
знакомых местах. Я добрался до  школы,  запыхавшись  и  весь  в
поту,  но  зато  вовремя.  Помню, как повесил пальто и шляпу...
Подумай, я мог пройти мимо сада, даже не заглянув  в  калитку?!
Странно, а?
     Он задумчиво посмотрел на меня.
     - Конечно,  в  то  время  я не подозревал, что этот сад не
всегда  можно  было   найти.   Ведь   у   школьников   довольно
ограниченное  воображение.  Наверное,  меня радовала мысль, что
сад где-то неподалеку и я знаю дорогу  к  нему.  Но  на  первым
плане  была школа, неудержимо влекущая меня. Мне думается, в то
утро я был рассеян, крайне невнимателен  и  все  время  силился
припомнить  удивительных  людей,  которых мне вскоре предстояло
встретить. Как это ни странно, я ничуть не  сомневался,  что  и
они  будут  рады  видеть  меня.  Да, в то утро этот сад, должно
быть, представлялся мне прелестным уголком, хорошим  прибежищем
для   отдыха   в   промежутках   между  напряженными  школьными
занятиями.
     Но в тот день я так и не пошел  туда.  На  следующий  день
было  что-то  вроде  праздника,  и, вероятно, я оставался дома.
Возможно также, что за проявленную мною  небрежность  мне  была
назначена  какая-нибудь  штрафная работа, и у меня не оказалось
времени пойти окольным путем. Право, не знаю. Знаю только,  что
в  ту  пору чудесный сад так занимал меня, что я уже не в силах
был хранить эту тайну про себя.
     Я поведал о ней одному мальчугану. Ну, как же его  фамилия?
Он был похож на хорька... Мы еще звали его Пройда...
     - Гопкинс,- подсказал я.
     - Вот,   вот,   Гопкинс.   Мне   не   очень  хотелось  ему
рассказывать. Я чувствовал, что этого  не  следует  делать,  но
все-таки  в  конце  концов  рассказал. Возвращаясь из школы, мы
часть дороги шли с ним вместе. Он был страшный болтун,  и  если
бы мы не говорили о чудесном саде, то все равно тараторили бы о
чем-нибудь  другом,  а  мысль  о  саде так и вертелась у меня в
голове. Вот я и выболтал ему. Ну, а он взял да выдал мою  тайну.
На  следующий  день,  во время перемены, меня обступило человек
шесть мальчишек постарше меня. Они подтрунивали надо мной, и  в
то  же  время  им  не  терпелось  еще  что-нибудь  разузнать  о
заколдованном саде. Среди  них  был  этот  верзила  Фоусет.  Ты
помнишь  его? И Карнеби и Морли Рейнольдс. Ты случайно не был с
ними? Впрочем, нет, я бы запомнил, будь ты в их числе...
     Удивительное создание - ребенок! Я сознавал, что  поступаю
нехорошо,  я был сам себе противен, и в то же время мне льстило
внимание этих больших парней. Помню, мне было особенно приятно,
когда  меня  похвалил  Кроушоу.  Ты  помнишь  сына  композитора
Кроушоу   -   Кроушоу-старшего?  Он  сказал,  что  ему  еще  не
приходилось слышать такой увлекательной лжи. Но вместе с тем  я
испытывал мучительный стыд, рассказывая о том, что считал своей
священной  тайной.  Это  животное  Фоусет  даже  позволил  себе
отпустить шутку по адресу девушки в зеленом.
     Уоллес невольно понизил голос, рассказывая о пережитом  им
позоре.
     - Я  сделал  вид, что не слышу,- продолжал он.- Неожиданно
Карнеби обозвал меня лгунишкой  и  принялся  спорить  со  мной,
когда  я заявил, что все это чистая правда. Я сказал, что знаю,
где находится эта зеленая дверь, и могу провести их всех туда -
каких-нибудь  десять  минут  ходу.  Тут  Карнеби,   приняв   вид
оскорбленной добродетели, заявил, что я должен подтвердить свои
слова  на деле, а не то он меня хорошенько проучит. Скажи, тебе
никогда не выкручивал руку Карнеби? Если да, ты тогда  поймешь,
что  произошло  со мной. Я поклялся, что мой рассказ - истинная
правда.
     В то время в школе некому было защитить меня  от  Карнеби.
Правда,  Кроушоу  пропищал  что-то в мою защиту, но Карнеби был
хозяином положения.  Я  испугался,  взволновался,  уши  у  меня
разгорелись.  Я вел себя, как маленький глупый мальчишка, и под
конец,  вместо  того  чтобы  пойти  одному  на  поиски   своего
чудесного сада, я потащил за собой всю компанию. Я шел впереди,
веки  у меня пылали, глаза застилал туман, на душе было тяжело,
я сгорал  от  стыда,  а  за  мной  шагали  шесть  насмешливых,
любопытных  и  угрожавших  мне  школьников...  Мы не увидели ни
белой стены, ни зеленой двери...
     - Ты хочешь сказать?..
     - Я хочу сказать, что мне не удалось найти  стены.  Я  так
хотел  ее  разыскать,  но  никак не мог. И позже, когда я ходил
один, мне также не удавалось ее найти. В то время я  так  и  не
разыскал  белой  стены и зеленой двери. Теперь мне кажется, что
все школьные годы я только и делал, что искал зеленую  дверь  в
белой стене, но ни разу не увидел ее, веришь, ни единого разу.
     - Ну, а как обошлись с тобой после этого товарищи?
     - Зверски!..  Карнеби  учинил  надо мной лютую расправу за
явную ложь.
     Помню, как я пробрался домой и, стараясь,  чтобы  домашние
не  заметили, что у меня заплаканные глаза, тихонько поднялся к
себе наверх. Я уснул весь в слезах. Но я плакал не от обиды,  я
плакал  о потерянном саде, где мечтал провести чудесные вечера.
Я  плакал  о  нежных,  ласковых  женщинах  и   ожидавших   меня
товарищах,  об  игре,  которой  я снова надеялся выучиться - об
этой чудесной позабытой игре...
     Я был уверен, что если бы тогда  не  рассказал...  Трудное
время  наступило для меня, бывало, по ночам я лил слезы, а днем
витал в облаках.
     Добрых два семестра я нерадиво относился к своим  занятиям
и  получал  плохие  отметки.  Ты  помнишь?  Конечно,  ты не мог
забыть. Ты перегнал меня по математике, и  это  заставило  меня
снова взяться за зубрежку.

3

     Несколько  минут  мой  друг молча смотрел на красное пламя
камина, потом опять заговорил:
     - Я  вновь  увидел  зеленую  дверь,  когда  мне  было  уже
семнадцать  лет.  Она  внезапно  появилась передо мной в третий
раз, когда я ехал в Падингтон на конкурсный экзамен,  собираясь
поступить   в  Оксфордский  университет.  Это  было  мимолетное
видение. Я сидел в кебе, наклонившись над дверцами  экипажа,  и
курил папиросу, считая себя, без сомнения, безупречным светским
джентльменом.  И  вдруг  передо мной возникла стена, дверь, и в
душе всплыли столь дорогие мне незабываемые впечатления.
     Мы с грохотом прокатили мимо. Я был слишком изумлен, чтобы
сразу  остановить  экипаж.  Мы  проехали  довольно   далеко   и
завернули  за угол. Затем был момент странного раздвоения воли.
Я постучал в стенку кеба и опустил руку в карман, вынимая часы.
     - Да, сэр? - сказал любезно кучер.
     - Э-э, послушайте! - воскликнул я.- Впрочем, нет,  ничего!
Я ошибся! Я тороплюсь! Поезжайте!
Мы проехали дальше...
     Я  прошел  по  конкурсу.  В  тот же день вечером я сидел у
камина у себя наверху, в своем маленьком  кабинете,  и  похвала
отца,  столь  редкая  похвала,  и  разумные  его советы все еще
звучали у меня в ушах. Я курил свою  любимую  трубку,  огромную
трубку,  неизбежную  в  юности,  и раздумывал о двери в длинной
белой стене.
     "Если бы я остановил извозчика,- размышлял я,- то не  сдал
бы экзамена, не был бы принят в Оксфорд и наверняка испортил бы
предстоящую  мне  карьеру".  Я  стал лучше разбираться в жизни.
Этот случай заставил меня глубоко призадуматься, но все же я не
сомневался, что будущая моя карьера стоила такой жертвы.
     Дорогие  друзья  и  пронизанный  лучезарным   светом   сад
казались  мне  чарующими  и  прекрасными,  но странно далекими.
Теперь  я  собирался  покорить  весь   мир,   и   передо   мной
распахнулась другая дверь - дверь моей карьеры.
     Он снова повернулся к камину и стал пристально смотреть на
огонь;  на  миг  багровые отсветы пламени озарили его лицо, и я
прочел в его глазах выражение какой-то  упрямой  решимости,  но
оно тут же исчезло.
     - Да,-  произнес  он,  вздохнув.-  Я  безраздельно отдался
своей карьере. Работал я много и упорно, во в  своих  мечтаниях
неизменно  возвращался  к  зачарованному  саду.  С  тех пор мне
пришлось четыре раза мельком  увидеть  дверь  этого  сада.  Да,
четыре  раза.  В  эти  годы  мир  стал  для  меня  таким ярким,
интересным и значительным,  столько  открывалось  возможностей,
что  воспоминание о саде померкло, отодвинулось куда-то далеко,
потеряло надо мной власть и обаяние.
     Кому придет в голову ласкать пантер по дороге  на  званный
обед,  где  предстоит  встретиться  с  хорошенькими женщинами и
знаменитостями?
     Когда я переехал из  Оксфорда  в  Лондон,  я  был  юношей,
подающим  большие  надежды,  и  кое-что  уже  успел  совершить.
Кое-что... Однако были и разочарования...
     Дважды я был влюблен, но не буду останавливаться на  этом.
Расскажу  только,  что однажды, направляясь к той, которая, как
мне было известно, сомневалась, посмею ли я  к  ней  прийти,  я
наугад  пошел по кратчайшей дороге и очутился в глухом переулке
близ Эрлс-Корт. Там я вдруг наткнулся на белую стену и знакомую
зеленую дверь.
     "Как странно,- сказал я себе,- а ведь  я  думал,  что  это
где-то  в  Кэмпден-хилле. Это заколдованное место так же трудно
найти, как сосчитать камни Стонхенджа".
     И я прошел мимо, так  как  настойчиво  стремился  к  своей
цели. Дверь не манила меня в тот день.
     Правда,  был  момент,  когда  меня  потянуло  открыть  эту
дверь,- ведь для этого пришлось  бы  сделать  каких-нибудь  три
шага   в  сторону.  В  глубине  души  я  был  уверен,  что  она
распахнется для меня, но тут я подумал, что ведь это может меня
задержать, я опоздаю на свидание,  а  ведь  дело  идет  о  моем
самолюбии. Позднее я пожалел о том, что так торопился, ведь мог
же я хотя бы заглянуть в дверь и помахать рукой своим пантерам.
Но  в  то  время  я  уже приобрел житейскую мудрость и перестал
гоняться за недостижимым видением. Да, но все же  тогда  я  был
очень огорчен...
     Потом  последовали  годы  упорного труда, и о двери я и не
помышлял. И лишь  недавно  я  снова  вспомнил  о  ней,  и  мною
овладело  непонятное  чувство:  казалось,  весь  мир  заволокла
какая-то тонкая пелена. Я думал о том, что больше уж никогда не
увижу эту дверь, и меня томила горькая тоска. Возможно,  я  был
слегка переутомлен, а может быть, уже сказывается возраст: ведь
мне  скоро  сорок.  Право,  не  знаю.  Но вот с некоторых пор я
утратил   жизнерадостность,   которая   помогает   бороться   и
преодолевать  все  препятствия.  И  это теперь, когда назревают
важные  политические  события  и  надо  энергично  действовать.
Чудно,  не правда ли? Я начинаю уставать от жизни, и все земные
радости, какие выпадают мне на долю, кажутся мне ничтожными.

продолжение
Хостинг от uCozCopyright MyCorp © 2024