|
Олег Кушнир
Текст читать под эту музыку
В последнее время меня часто тревожит
образ синей птицы. Кажется, что она всё бьётся во мне, пытаясь ответить на
очень важный для меня, но не заданный мною вопрос. Кто же ты, птица? Уж не этот
ли самый вопрос?
В недалёком прошлом у меня был
рисунок такой птицы. В нём не было ничего примечательного. Я не смотрел на него
часами, он не стоял на видном месте, скорее чаще был завален бумагами. Но всё
же, случалось, что он попадался мне на глаза и тихо радовал. И я не знаю, каким
нужно стать безумцем, чтобы избавиться от такой птицы… Я его рвал с
остервенением, желая уничтожить раз и навсегда – не нужна мне никакая птица!
Наверное, с тех пор её образ и вспыхивает во мне. Да, конечно же, я пожалел о
своей выходке уже через минуту после того, как в мусоропровод улетел пакет с
тем, что осталось от рисунка. Но было поздно что-либо вернуть. Осколки стекла,
летевшие вместе с ним, гулким эхом донесли мне об этом.
Но кого я пытаюсь обмануть? Птицу? Разве
такое возможно? Вряд ли. В этом я убедился через несколько дней, повстречавшись
с ней на обложке учебника для четвёртого класса по французскому языку,
полюбившемуся мне недавно. Этот учебник мне посоветовала купить репетитор, с
которым я занимаюсь и по сей день. А учебник так и называется – Loiseau Bleu, т.е. Синяя Птица, по-нашему. И
угадайте, кто был нарисован на обложке? Собственной персоной. Конечно, она
немного отличалась от того рисунка, что был у меня, но это была именно ОНА, я
её сразу узнал! Дальше – больше. На первой странице этого учебника пояснялось,
что книга названа в честь знаменитой пьесы
Мориса Метерлинка «Синяя птица». Я сразу скачал эту пьесу и прочитал. В
ней рассказывалось, как маленькие брат и сестра, Тильтиль и Митиль, ищут Синюю
птицу, которая постоянно ускользает у них из рук… Только они находят её и берут
в руки, а нужна она им для спасения больной девочки, как птица из синей
превращается в самую обыкновенную, теряя при этом свои волшебные свойства. Они
ищут её в снах, в воспоминаниях, в раю и многих других местах, и, главное,
всегда ведь находят, но стоит лишь прикоснуться к ней или посадить в клетку… А
в конце пьесы, огорчённые неудавшимися поисками, но счастливые от возвращения
домой к родителям, они дарят больной девочке свою птицу, самую обыкновенную,
но, которую та очень хотела. И в этот момент птица становится синей! И девочка
выздоравливает! Так кто же ты, Птица? О чём ты мне хочешь сказать?
Пьеса произвела на меня громадное впечатление.
Вслед за ней я посмотрел и фильм с одноимённым названием, снятым по этой же
пьесе. Первая мысль – поделиться впечатлением! Может показать эту пьесу Евгению
Игоревичу, для рассмотрения её возможной
постановки на сцене его театра? Через неделю я решился предложить ему свою
идею, и представьте моё удивление, когда, зайдя на сайт «Третьего этажа»,
увидел афишу с премьерой именно Синей Птицы и именно Метерлинка! Из
последующего разговора с Игорем Александровичем я узнал, что, например, Шалва
Александрович, Синей Птицей называет Гуманную Педагогику. У каждого своё
видение.
Но вот главное, что понял я. Руки,
это очень важный, но всё же инструмент. Ложку поднести, передать что-то, поделку
смастерить, дрова наколоть. Но до самого дорогого нельзя прикасаться руками.
Самое дорогое и любимое должно быть абсолютно свободно. Пусть оно живёт своей
жизнью, просто радуя своим существованием. И тогда самые обычные вещи от тепла
сердца, от света души будут обретать этот великолепный синий цвет.
Да, Птица, я предал тебя однажды, но
ты простила меня, вот почему это не считается. Ты сама не хочешь, чтобы это
считалось. Хотя, память об этом останется в моём сердце на всю жизнь.
P.S. А на следующий день, как я прочитал
Метерлинка, в пакете из под мусора, точно таком же, что я выкинул недавно,
нашлись обрывки рисунка моей Птицы. Оказалось, я перепутал пакеты, и этот с
Птицей тихонечко лежал в углу. Я тут же прямо на полу приклеил на листок бумаги
все мелкие кусочки порванного рисунка. На меня снова глядела моя Синяя Птица!
Лишь шрамы от склеек по сей день напоминают о произошедшем. И хотелось бы мне
сказать, что теперь-то рисунок стоит на самом видном месте. Но нет, он всё так
же лежит среди бумаг. Но иногда! Он попадается мне на глаза. И тихо радует.
*
* *
|
