Это было очень неожиданно,
и Серёжа пропустил момент. Ему бы рвануться из Витькиных лап – и был бы
свободен. А он прозевал, и в следующий миг его руку перехватил Гутя.
– Ты чего? –
спросил Гутя у Женьки.
– А ничего, –
хмуро бросил Женька. – Мучаете человека. Чего он размахался? – Женька
кивнул на Пудру. – Ему бы так.
– Гы, а меня крапива
не берет. Я в нее могу без штанов прыгнуть. На спор, – сказал Пудра.
– Ну и болван, –
отрезал Женька. – Все вы… Собаку еще погубить хотели. Она-то при чем?
– А тебе жалко? –
с досадой сказал Гутя. – Она бы тебе ноги пообглодала.
– А мне чего их
глодать? Я, если б знал, с вами бы не связался… Обождите, я еще скажу в лагере,
как вы его мучили…
Он вдруг повернулся,
пролез через кусты и зашагал к дороге.
– Во изменник, –
сказал Пудра, все еще держась за колено.
– Ему же хуже
будет, – сказал Гутя.
– Хуже всех будет
вам, – пообещал Серёжа. – Вы еще вспомните…
– Ой, страшно. Он
сейчас маму позовет, – прохихикал Витька Солобоев.
Серёжа напряг плечи и сжал
кулаки – кулаки-то у него были свободны. И Пудра, глядя на него, вдруг
проговорил:
– Не-а. Он не маму
позовет. Он всадников своих позовет чичас… Мюн-хавузен. Ну, зови своих
всадников! – И, скривив рот, он издевательски проблеял: –
Ескадро-о-он!..
Ох, если бы на самом деле
были всадники! Все, что есть у него, отдал бы за это Серёжа! Полжизни отдал бы
за минутное чудо, за то, чтобы гневные всадники примчались сейчас для защиты.
Чтобы и Гутя, и Витька, и гнусный Пудра затряслись и побелели от ужаса перед
непонятной и неожиданной силой. Если бы!
И сильнее боли, сильнее
обиды и злости жгучей волной поднялась в нем тоска по чуду, которого не может
быть.
Ведь только совсем
маленькие дети верят в сказки до конца…
Только очень маленькие
дети верят в чудеса. Да еще старые, много пожившие люди утверждают, что чудеса
все-таки бывают. Редко-редко, но случаются. Но Серёжа-то не был маленьким
ребенком. И старым опытным человеком он тоже не был. Он был просто мальчик и
твердо знал: на свете не бывает чудес.
И он изумился и вздрогнул
почти так же, как его враги, когда в полыхании рыжих грив и с глухим громом
подков пятеро кавалеристов вылетели на поляну и встали полукругом.
И самый главный
всадник – смуглый, белозубый, в зеленой рубашке и парусиновой буденовке с
суконной голубой звездой – негромко сказал:
– Не трро-огать…
И стало тихо-тихо. Только
в сбруе у лошади звякнули медные колечки.
* * *
– Сергей, –
сказал Алексей Борисович. – Ты меня пугаешь, честное слово. Ты целый час
будто в рот воды набрал. Что с тобой?
Серёжа повернул к нему
лицо. Оранжевыми веселыми огоньками блеснул в его глазах закат.
– Я вспоминаю, –
сказал Серёжа. – Вы не смейтесь, Алексей Борисович, ладно? Я вспоминаю.
Как они примчались! А говорят, чудес не бывает.
Алексей Борисович взял его
за плечо. На Серёжином плече, под ключицей, часто билась горячая жилка.
– Чудеса
бывают, – осторожно сказал Алексей Борисович. – Собственно говоря,
что такое чудо? Несколько редких случаев, совпавших друг с другом… Вот,
допустим, открою я портфель и скажу: "Раз, два, три! Упади сюда
метеорит!" Упадет?
– Нет, –
уверенно сказал Серёжа.
– А вдруг? Ведь они
все-таки падают на Землю. И если так совпадет, что катер окажется на месте
этого падения? И мой портфель тоже?
Серёжа засмеялся.
Алексей Борисович сказал:
– Так получилось.
Надо было, чтобы я взглянул на берег и увидел "газик", который вдруг
остановился у моста и высадил ребят. Надо было, чтобы рядом оказался телефон. И
надо было, чтобы в правление колхоза в тот момент зашел командир отряда Володя
Малахов. Они как раз хотели ехать в Дмитровку, и лошади были оседланы… Вот и
получилось чудо. Это, брат, такие ребята, что лишнее чудо сотворить не
откажутся.
– А почему у них
форма?
– Все студенческие
отряды сейчас форму себе шьют. Каждый свою. Ты разве не видел? А эти ребята все
время с конями, вот и завели буденовки, кто сумел. Красивая форма?
– Еще бы.
Серёжа закрыл глаза и
снова, как в кино, увидел рванувшиеся кусты, вскинутые конские головы,
вздыбленного гнедого жеребца на краю поляны, острые шлемы с голубыми
кавалерийскими звездами…
"Не трро-огать!"
А потом крепкие руки,
жесткое седло. Трава, летящая под копыта.
"Не трро-огать!"
Серёжа засмеялся,
вцепившись в поручень.
– Как они… Будто
атака! Даже я ничего не понял. А те, кто меня ловил! Они, наверно, и сейчас
ходят обалделые… Нет, все равно это чудо, Алексей Борисович.
– Может быть… Но,
видишь ли, Серёжа, такие чудеса случаются раз в жизни. Не чаще. И надеяться на
них не надо.
– Я понимаю, –
тихо сказал Серёжа. – Ну и что же? Мне и одного хватит на всю жизнь.
– Тебе… А другим?
– Другим?
– Да. А как же… Ты
сейчас рад, спокоен даже. А кто-то в этот миг зовет на помощь. Ты думаешь,
всадники спешат и туда?
– А что же мне
делать?
– Будь всадником сам.
Не обязательно на коне и в шапке со звездой, не в этом главное.
– Я понимаю, –
опять сказал Серёжа.
По берегам начинался
город: с цветными неоновыми вывесками на магазинах, с яркими вспышками
электросварки, с желтыми квадратиками окон. С тихой музыкой репродукторов.
Мотор заработал тише. Стало слышно, как по-ребячьи сопит на свернутом брезенте
Нок, слопавший два корабельных ужина.
– Почти
приехали, – заметил Алексей Борисович.
Серёжа сказал:
– Всадникам, наверно,
тоже приходится нелегко.
– Конечно. А ты
испугался?
– Нисколечко. Просто
я вспомнил. В прошлом году один тип у нас во дворе хотел кошку повесить. Говорил,
что бродячая. А она даже не бродячая была, а просто заблудилась. Мы с ребятами
вырвали и убежали. А потом нас все соседи ругали. Говорили: со взрослыми
спорить не полагается.
– Ну что ж… Конечно,
не полагается. Только разве всегда знаешь, что полагается, а что нет? Мне,
наверно, по всем правилам полагалось отправить тебя в лагерь, а не подымать по
тревоге кавалеристов. Но ты ждал всадников…
– Вы говорите, что
другие ждут тоже.
– Да.
– А как узнать? Как
всадник услышит, что его зовут?
– Учись, –
откликнулся Алексей Борисович. – Слушай. Смотри.
Катер заглушил мотор и по
инерции подходил к пирсу. Там, под яркой лампочкой, сидел маленький
мальчик-рыболов.
Стало совсем тихо, только
журчала у борта вода.
В этой тишине Серёжа
негромко сказал:
– Я постараюсь.
* * *
МАЛЬЧИК СО ШПАГОЙ (Владиславу Крапивину)
Легион не сбивается с шага, Строем двигаясь в небытиё. Повзрослевший мальчишка со шпагой, Ненадёжно оружье твоё. Сопредельности солнечных граней Разошлись на крутом вираже. Подорожник, приложенный к ране, Не спасает от смерти уже. Брось клинок свой, покуда не поздно, - Никому не страшна его сталь. Ты же видел, как в городе Грозном Струи пламени рвали асфальт, Как в Афгане внезапной атакой Вдруг откликнулся "мирный" кишлак. Что ты скажешь, мальчишка со шпагой, Генералам без чести и шпаг? Он дрожит на ветру от озноба: "Да, оружье такое старо. Но, когда в мире властвует злоба, Кто-то должен стоять за добро». * * *
Ещё о Всадниках - Здесь
| 
