|
Всем Дон Кихотам прошлого
и будущего посвящается
Д. Мережковский
ДОН КИХОТ
Шлем - надтреснутое блюдо,
Щит - картонный, панцирь жалкий.
В стременах висят, качаясь,
Ноги тощие, как палки.
Для него хромая кляча -
Конь могучий Россинанта,
Эти мельничные крылья -
Руки мощного гиганта.
Видит он в таверне грязной
Роскошь царского чертога,
Слышит в дудке свинопаса
Звук серебряного рога.
Санхо Панца едет рядом;
Гордый вид его серьезен:
Как прилично копьеносцу,
Он величествен и грозен.
В красной юбке, в пятнах дегтя,
Там, над кучами навоза -
Эта царственная дама -
Дульцинея де Тобозо...
Страстно, с юношеским жаром
Он толпе крестьян голодных,
Вместо хлеба, рассыпает
Перлы мыслей благородных:
"Люди добрые, ликуйте, -
Наступает праздник вечный;
Мир не солнцем озарится,
А любовью бесконечной...
Будут все равны; друг друга
Перестанут ненавидеть;
Ни алькады, ни бароны
Не посмеют вас обидеть.
Пойте, братья, гимн победный!
Этот меч несет свободу,
Справедливость и возмездье
Угнетенному народу!"
Из приходской школы дети
Выбегают, бросив книжки,
И хохочут, и кидают
Грязью в рыцаря мальчишки.
Аплодируя, как зритель,
Жирный лавочник смеется;
На крыльце своем трактирщик
Весь от хохота трясется.
И почтенный патер смотрит,
Изумлением объятый,
И громит безумье века
Он латинскою цитатой.
Из окна глядит цирюльник,
Он прервал свою работу,
И с восторгом машет бритвой,
И кричит он Дон Кихоту:
"Благороднейший из смертных,
Я желаю вам успеха!.."
И не в силах кончить фразы,
Задыхается от смеха.
Он не чувствует, не видит
Ни насмешек, ни презренья:
Кроткий лик его так светел,
Очи - полны вдохновенья.
Он смешон; но сколько детской
Доброты в улыбке нежной,
И в лице, простом и бледном,
Столько веры безмятежной.
И любовь, и вера святы.
Этой верою согреты
Все великие безумцы,
Все пророки и поэты!
|
