К вопросу о словесном
творчестве, тайне детства и судьбе России:
Юнна Мориц
Он
показывал мне, как сочинять стихи
Из цикла "Рассказы о
чудесном"
Это был
изумительный мальчик лет семи или даже младше. Он с мамой приехал в Крым на
несколько дней, перед отъездом в Москву и далее - в Париж, где жили его отец и
старший брат.
Мама ушла прощаться
к знакомым, и мальчик со мной остался до вечера. Сперва мы купались в море,
потом хохотали, потом обедали, опять хохотали, потом говорили о жизни, опять
хохотали - и вдруг он спросил:
- Вы никому не
расскажете?..
- Нет, - говорю. -
А что?
- Ну, тогда я вам
покажу, как сочинять стихи.
Положил он
кренделем свои загорелые лапы на стол, голову - на лапы, но не вниз лицом, а
так, чтобы можно было подглядывать... Глаза свои синие закатил - и завелась в
нем какая-то длинная музыка, наподобие гавайской гитары. Из него эта музыка
носом играла, и он под нее раскачивался, впадая в пьяненький транс. А когда
совсем окосел и весь отправился в полный улет - стал он вслух сочинять безо
всяких бумаг и перьев, безо всяких черновиков и поправок свою гениальную поэму
в стихах о свинье и командире.
Суть поэмы была в
том, что командир шел по улице, а свинья стояла на балконе и смотрела, ей было
грустно, свинья рухнула вниз - "и провалилась в командира". Нет-нет,
все не так, а вот как:
"Свинья упала
в командира
и провалилась в командира".
Потом свинья
влюбилась в командира, он шел по улице, и эта же свинья впервые увидала
командира. Они отправились в "Продукты", а там в
"Продуктах" стояли зарезанные свиньи. Глазами видя эту страшность,
"свинья распалась, как конструктор, свинья распалась, как конструктор,
свинья распалась, как конструктор!.."
Но поэма не
кончалась на этом, она брала разгон с любого места, где появлялся командир. Там
крутилась-разматывалась такая лента, были такие фокусы и столько потрясающих
событий, такая дивная речь и такие могучие ритмы, что я ужасно боялась
случайного стука в дверь или в окно, - не дай бог, этот мальчик вздрогнет,
очнется и тогда прекратится поэма.
Часа через полтора
он сказал:
- Ну все!
Промычал гавайскую
музыку, поднял голову и спросит:
- Ну как?
Я сказала ему
откровенно, что думала:
- По-моему, ты
гениальный мальчик-поэт.
Он ответил:
- Я могу это
делать, когда захочу.
Еще бы!.. У меня в
этом не было ни малейших сомнений.
Мы снова купались,
потом хохотали, сходили на ужин, опять хохотали, потом на звезды пошли
смотреть, - он уселся на пляже за деревянный столик и опять показал мне, как
сочинять стихи. Это была поэма про улицу, где руки ходят отдельно, а ноги -
отдельно, случайно они иногда встречаются и пожимают друг друга. Руки идут с
работы и несут авоськи с ногами, все время они влипают в какие-то
умопомрачительные истории, но везде - командир и свинья!..
Когда мама за ним
пришла, он заплакал и не хотел уходить. Я сказала ему: - Не плачь, теперь мы
будем видеться часто.
- Никогда, никогда!
- сказал он, глотая слезы. - Я теперь уезжаю на целую жизнь!
Потом я так часто
жалела, что не включила тогда диктофон (не было!) и не смогла записать на
пленку невероятно, неописуемо великолепные стихи этого мальчика. Он теперь - я
не знаю где... Лет, примерно, ему восемнадцать. Но где бы и чем бы теперь он ни
занимался, такой божественный дар не мог исчезнуть бесследно - это исключено.
Я часто хожу,
напевая его бессмертные строки: "свинья упала в командира, и провалилась в
командира... свинья распалась, как конструктор!"
А был ли мальчик?..
Был. Мальчик был сыном моей красивой литинститутской подруги Иры Емельяновой,
которая совсем молоденькой девушкой попала в тюрьму и в лагерь - "за Пастернака",
а также был этот мальчик внуком ее матери, Ольги Всеволодовны Ивинской,
последней любви Пастернака, чью последнюю любовь посадили в тюрьму и в лагерь
вместе с молоденькой дочерью.
Господи, пошли мне
спокойствие духа, чтобы принять то, что я не могу изменить, бодрость духа,
чтобы изменить то, что могу, и мудрость, чтоб отличать одно от другого, -
кажется, так переводится на русский с английского текст, висевший над
рукомойником одной из заморских мансард.
Теперь мы - в такой
поэме, где "широка страна моя родная" распалась, как конструктор и
провалилась в разных командиров. Давным-давно не была в Крыму, но часто я там
путешествую. Вот сейчас например... я беру географический атлас и ставлю птичку
там, где божественный мальчик показывал мне, как сочинять стихи. Ставлю птичку
на этом месте - и птичка поет гавайской гитарой, закатывая глаза и
раскачиваясь.
|