Юнна
Мориц
Он показывал мне, как сочинять стихи
Из цикла
"Рассказы о чудесном"
Это был
изумительный мальчик лет семи или даже младше. Он с мамой приехал в Крым на
несколько дней, перед отъездом в Москву и далее - в Париж, где жили его отец и
старший брат.
Мама
ушла прощаться к знакомым, и мальчик со мной остался до вечера. Сперва мы
купались в море, потом хохотали, потом обедали, опять хохотали, потом говорили
о жизни, опять хохотали - и вдруг он спросил:
- Вы
никому не расскажете?..
- Нет,
- говорю. - А что?
- Ну,
тогда я вам покажу, как сочинять стихи.
Положил
он кренделем свои загорелые лапы на стол, голову - на лапы, но не вниз лицом, а
так, чтобы можно было подглядывать... Глаза свои синие закатил - и завелась в
нем какая-то длинная музыка, наподобие гавайской гитары. Из него эта музыка
носом играла, и он под нее раскачивался, впадая в пьяненький транс. А когда
совсем окосел и весь отправился в полный улет - стал он вслух сочинять безо
всяких бумаг и перьев, безо всяких черновиков и поправок свою гениальную поэму
в стихах о свинье и командире.
Суть
поэмы была в том, что командир шел по улице, а свинья стояла на балконе и
смотрела, ей было грустно, свинья рухнула вниз - "и провалилась в
командира". Нет-нет, все не так, а вот как:
"Свинья упала
в командира
и провалилась в командира".
Потом
свинья влюбилась в командира, он шел по улице, и эта же свинья впервые увидала
командира. Они отправились в "Продукты", а там в
"Продуктах" стояли зарезанные свиньи. Глазами видя эту страшность,
"свинья распалась, как конструктор, свинья распалась, как конструктор,
свинья распалась, как конструктор!.."
Но
поэма не кончалась на этом, она брала разгон с любого места, где появлялся
командир. Там крутилась-разматывалась такая лента, были такие фокусы и столько
потрясающих событий, такая дивная речь и такие могучие ритмы, что я ужасно
боялась случайного стука в дверь или в окно, - не дай бог, этот мальчик
вздрогнет, очнется и тогда прекратится поэма.
Часа
через полтора он сказал:
- Ну
все!
Промычал
гавайскую музыку, поднял голову и спросит:
- Ну
как?
Я
сказала ему откровенно, что думала:
-
По-моему, ты гениальный мальчик-поэт.
Он
ответил:
- Я
могу это делать, когда захочу.
Еще
бы!.. У меня в этом не было ни малейших сомнений.
Мы
снова купались, потом хохотали, сходили на ужин, опять хохотали, потом на
звезды пошли смотреть, - он уселся на пляже за деревянный столик и опять
показал мне, как сочинять стихи. Это была поэма про улицу, где руки ходят
отдельно, а ноги - отдельно, случайно они иногда встречаются и пожимают друг
друга. Руки идут с работы и несут авоськи с ногами, все время они влипают в
какие-то умопомрачительные истории, но везде - командир и свинья!..
Когда
мама за ним пришла, он заплакал и не хотел уходить. Я сказала ему: - Не плачь,
теперь мы будем видеться часто.
-
Никогда, никогда! - сказал он, глотая слезы. - Я теперь уезжаю на целую жизнь!
Потом я
так часто жалела, что не включила тогда диктофон (не было!) и не смогла
записать на пленку невероятно, неописуемо великолепные стихи этого мальчика. Он
теперь - я не знаю где... Лет, примерно, ему восемнадцать. Но где бы и чем бы
теперь он ни занимался, такой божественный дар не мог исчезнуть бесследно - это
исключено.
Я часто
хожу, напевая его бессмертные строки: "свинья упала в командира, и
провалилась в командира... свинья распалась, как конструктор!"
А был
ли мальчик?.. Был. Мальчик был сыном моей красивой литинститутской подруги Иры
Емельяновой, которая совсем молоденькой девушкой попала в тюрьму и в лагерь -
"за Пастернака", а также был этот мальчик внуком ее матери, Ольги
Всеволодовны Ивинской, последней любви Пастернака, чью последнюю любовь
посадили в тюрьму и в лагерь вместе с молоденькой дочерью.
Господи,
пошли мне спокойствие духа, чтобы принять то, что я не могу изменить, бодрость
духа, чтобы изменить то, что могу, и мудрость, чтоб отличать одно от другого, -
кажется, так переводится на русский с английского текст, висевший над
рукомойником одной из заморских мансард.
Теперь
мы - в такой поэме, где "широка страна моя родная" распалась, как
конструктор и провалилась в разных командиров. Давным-давно не была в Крыму, но
часто я там путешествую. Вот сейчас, например... я беру географический атлас и
ставлю птичку там, где божественный мальчик показывал мне, как сочинять стихи.
Ставлю птичку на этом месте - и птичка поет гавайской гитарой, закатывая глаза
и раскачиваясь.
* * *
Не бывает напрасным
прекрасное.
Не растут даже в черном году
Клен напрасный, и верба напрасная,
И напрасный цветок на пруду.
Невзирая на нечто
ужасное,
Не текут даже в черной тени -
Волны, пенье, сиянье напрасное
И напрасные слезы и дни.
Выпадало нам самое
разное,
Но ни разу и в черных веках -
Рожь напрасная, вечность напрасная
И напрасное млеко в сосках.
Дело ясное, ясное,
ясное -
Здесь и больше нигде, никогда
Не бывает напрасным прекрасное!
Не с того ли так тянет сюда
Сила тайная, магия
властная,
Звездный зов с берегов, облаков, -
Не бывает напрасным прекрасное! -
Ныне, присно, во веки веков...
Юнна Мориц
|
