Художник Б.А.Смирнов-Русецкий
Я очень люблю творчество Бориса Алексеевича Смирнова-Русецкого. Это настоящее чудо. Он рисовал души деревьев, озёр. Именно – не внешность, а внутреннее состояние. Душу. И у него получалось!
Его картины прекрасны. Сердце поёт от них. Можно смотреть на них бесконечно.
Я счастлив, что знаком с ним, видел, как он относится к людям, к жизни. Это было так же красиво, как его картины.
Он прожил трудную жизнь. Но сумел
создать поток красоты, который поит душу отрадой и благодатью.
Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий родился 21 января 1905 года в Петербурге. Очень рано он оказался в атмосфере, благоприятной для развития эстетических задатков. Первые импульсы Борис Алексеевич получил от природы, каждое лето он уезжал с родителями в приморскую эстонскую деревушку, где ему впервые открылась красота неисчерпаемого мира. Художник пишет в своих мемуарах:
«Переезд на дачу в начале мая - важнейшее из радостных событий года. Дача снималась в Вайваре, за двести верст от Петербурга по Балтийской дороге. Там были старые эстонские хутора. У одного и того же хозяина мы жили много лет подряд. Когда приезжали на станцию, все садились в экипаж, а мы с отцом шагали пешком напрямик через поле. Пели жаворонки. Отец декламировал латинский стих: "Птицы, взмывая вверх и падая вниз, возносят хвалу Богу". Мелькали сперва полоской, а потом открывались все ближе и ближе морские просторы. Это были самые прекрасные, восторженные мгновения.
В
восемь-десять лет я много бродил один. Охотился за бабочками, особенно
нравились мне сумеречные ленточницы и большие бражники. На закате золотились
стволы сосен. Над болотцем туман. С высоты глинта распахивалась широкая
панорама моря, в волны которого медленно опускалось солнце. Вспоминаю радость
ежегодной встречи с морем, песни жаворонков над весенними полями, сосновые рощи
на берегу моря и чистый журчащий по камням ручеек среди прохладных зарослей
ольхи.
Но больше всего пленяла бескрайняя ширь моря, открывавшаяся с глинта, моря
бесконечно разнообразного, вечно изменчивого, с валунами, залегшими стадами на
берегу. Позже, на картинах Рериха, эти валуны показались мне снова
родственно-близкими, живыми и немного жуткими существами.
Не помню, рисовал ли я в первые годы детства. Во всяком случае, серьезным увлечением рисование тогда не было. Но склонность к созерцанию, чувство гармонии и ясности в отношении к природе пробудились еще в ту далекую пору и никогда меня не покидали».
"Главная задача, – писал художник, – углубление духовности в жизни и в искусстве".